Судьба пифагорейской традиции в исследованиях природы музыки: опыт классификации числовых и математических теорий музыки

Как было сказано выше, посредством числовых теорий музыковеды пытались осмыслить и описать не только акустические соотношения тонов, но и строение целостной формы сочинений. Самым ярким и догматически последовательным примером подобной доктрины явилась уже упомянутая теория метротектонизма Г. Конюса. Теория его музыкальной формы суть числовая теория, и здесь видна глубочайшая укорененность его мышления в древнейшей традиции, восходящей к Пифагору и пифагорейцам. Лосевское выражение «жизнь чисел – вот внутренняя сущность музыки» как нельзя лучше подходит к теории Г.Э. Конюса. Несомненна сопричастность Г. Конюса сонму музыкальных пифагорейцев, таких как Лейбниц или Лосев. Мысль Конюса со временем приобрела ещё большую актуальность в связи с возросшей долей математичности в композиторской технике XX в.

С целью анализа «пифагорейского» элемента в мышлении Конюса целесообразно сопоставить его труды с работой А.Ф. Лосева «Музыка как предмет логики» [7]. Мысль Конюса движется навстречу мысли Лосева: взаимосвязь времени и числа, тождество движения и покоя, единства и различия Конюс вывел из традиционно понятого музыкального анализа – изучения и анализа музыкального материала, текста.

Единство числа и времени – неподвижности, покоя (число само по себе никуда не движется!) и движения, стремления, беспокойства – описано Лосевым с точки зрения понятий и их логико-диалектических становлений. В моём воображении это вызывает следующий, возможно, наивный, образ: река, но в ее русле течет не вода, а время – вечно стремящийся поток времени. А на дне реки, сквозь дрожь потока, виден некий лик. Это и есть лик числа, проглядывающий сквозь толщу струящегося над ним временного потока. Это зрительный образ того, что увидеть нельзя, а можно лишь мыслить логически, а посему образ этот – условность, схема и упрощение. Число – неподвижная сущность движущегося времени, неподвижное в движущемся, покой в движении. Метротектонические планы Конюса есть не что иное, как числовой эйдос музыкальной формы, самого музыкального сущего, произведения. Лосев отмечал, что «Музыка… [существует] незримо управляясь эйдосом как таковым…», а Лейбниц подчёркивал бессознательность «счёта души» при слушании музыки. Это верно в том очевидном смысле, что в процессе слухового восприятия никто не ведёт подсчёта тактов либо их метрических долей, кроме отдельных случаев, когда этого требует поставленная задача. Говоря об эйдосе музыки, мы в силу самой звуковой природы этого искусства должны отвлекаться от оптического содержания эйдоса, но тогда вместо внешнего, зрительного в эйдосе должно заступить нечто, и это нечто есть число. «Число и есть эйдос или, точнее, определенный вид его» [7, с. 273].

На языке феноменологии музыки Лосева число – это второй момент в музыкальном эйдосе (первый – движение, т.е. меональный, гилетиче – ский момент, иной по отношению к неподвижному и четко структурированному числу), а переход от одного числа метротектонической схемы к другому – это проявление движения, т.е. уничтожение статической оформленности, устойчивости. Вся схема (т.е. форма сочинения) неподвижна, она покоится, переход же от одной числовой ее части к другой есть внутреннее движение. Таким образом, в форме произведения констатируется тождество, единство движения и покоя. Так как все числа схемы есть именно числа и не что иное, то они в этом тождественны, но это разные числа, следовательно, они различны. Таким образом, здесь констатируется самотождественное различие. Все произведение в целом - при движении от одного края схемы к другому – выглядит как интеграл бесконечно малых приращений, дифференциалов, как становящееся конечное (т.е. покоящееся в своих внешних границах и движущееся, прирастающее внутри себя) множество.