Вокальный цикл «Без солнца»

Единство цикла «Без солнца» определяется идейно-тематической цельностью, которую дает и продуманная драматургия, и обращение композитора к поэзии лишь одного поэта, Голенищева-Кутузова. Уже отмечалось, что стиль написания стихотворений Кутузовым можно определить как лирический, но при этом поверхностный, а местами излишне «сладковатый». В стихах молодого на тот момент и вполне благополучного человека недоставало глубины содержания, и Мусоргский, в соответствии со смыслом текста, мастерски менял акценты, заострял поэтические образы, вносил какую-то свежую мысль. Среди достоинств стихотворений Голенищева-Кутузова можно назвать их «музыкальность», песенность, что компенсировало шероховатости текста.

Общность цикла также создает обращение к одному жанру – монологу, при котором композитор органично соединяет песенность и декламационность для более свободного выражения своих эмоций и переживаний. Это проявляется в вокальной партии, звучащей то напевно-декламационно, то с ораторским пафосом. В интонационном плане Мусоргский находит приемы, детализировано передающие то или иное настроение. Например, «ползучесть» мелодии придает монологам глубокое сожаление, печаль, скорбь; ходы на уменьшенные и увеличенные интервалы, движение по Ум53 и Ув53 – остроту внутренних переживаний.

Признаки единства цикла - и в его тональном плане, несмотря на «разомкнутость», отсутствие тональной репризы. Чередование мажорных тональностей - D, D, C, h, Fis, Cis обнаруживает, начиная с третьего монолога, неуклонное углубление диезной сферы, что напоминает оркестровый эпизод «Рассвет на Москва-Реке» из оперы «Хованщина». Но подобная параллель несет разное смысловое содержание: в «Хованщине» рисуется картина восхода солнца, а в цикле «Без солнца» таким образом передается уход героя от реальности, слияние с Космосом.

Одним из ярких музыкальных средств цикла, способствующих его единству, являются аккорды мажоро-минора, подчеркивающие углубленность драматизма и придающие музыке мрачность и красочность. Кроме того, значение лейтаккорда приобретает VI53b, которое появляется почти во всех частях цикла. Важное семантическое значение в цикле приобретает Ув53, кое-где данное «намеком», в качестве задержания, а в последнем монологе появляющееся «в полный рост», как символ потустороннего, «параллельного» мира. Стоит еще раз отметить, что все монологи, за исключением четвертой части, написаны в мажорных тональностях. Но во всех случаях мажор трактуется как способ передачи наивысшего драматизма и трагедийности.

Говоря о разнообразии фортепианной фактуры в цикле «Без солнца», можно отметить сочетание фактуры, предвосхищающей и творчество Рахманинова, и красочную фактуру импрессионистов (например, в монологах «Элегия» и «Над рекой»). Но есть и фактурное «изобретение» Мусоргского в данном цикле – использование «пустотных» звучаний фортепиано для передачи состояний отрешенности, душевного опустошения (например, «В четырех стенах», «Меня ты в толпе…», «Окончен шумный…»). Необходимо также отметить, что «колокольная» фактура двух заключительных монологов предвосхищает эту образную сферу в творчестве Рахманинова.

Бесспорно, что цикл «Без солнца» - одно из ярко новаторских произведений своего времени; никто из современников Мусоргского не создавал ничего подобного не только в 70-е годы XIX века, но и вплоть до XX столетия. Ни у Чайковского, ни у Римского-Корсакова, ни у молодого Рахманинова мы не находим аналогов по средствам музыкального воплощения сложной лирико-психологической темы. Поиски новых форм и средств воплощения сложнейшей тематики не нашли отклика у современников, но стали «творческой лабораторией» для последующих поколений. Сказанное, однако, не умаляет художественных достоинств цикла, который, возможно, еще обретет новых талантливых исполнителей.