Место и значение камерных опер в творчестве Н. А. Римского-Корсакова

В операх конца 90-х гг. главной задачей композитора являлось раскрытие внутреннего состояния героев. Здесь действие происходит в замкнутом пространстве, где внимание полностью сконцентрировано на драме личностей, а все остальные элементы окружающей среды — природа, быт, — затрагиваются частично и нередко даются преломленными через психологию действующих лиц.

Психологически углубленная трактовка оперных сюжетов и образов действующих лиц обусловила пристальное внимание композитора к проблемам вокального письма, что привело к некоторой переориентировке его оперных интересов и проявилось в движении от эпических к лирико-психологическим музыкальным драмам.

Возросшее значение темы человека проявилось не только в музыке, но и в драматическом театре. Психологическая драматургия, сосредоточенная на внутреннем действии, получила развитие в пьесах М. И. Чайковского, и особенно А. П. Чехова. Следует отметить, что такая драматургия, не характерная для Н. А. Римского-Корсакова, не могла появиться в конце 90-х годов в одночасье. Пристальный взгляд художника на внутренний мир героя вызревал постепенно.

В операх эпического плана в обрисовке индивидуальных характеров преобладают обобщенность и относительная неизменность, в противовес детализации и индивидуализации характеристик в операх «Моцарт и Сальери», «Боярыня Вера Шелога» и «Царская невеста». Но предпосылки к «отклонению» в сторону психологической оперы заметны уже в первой редакции «Псковитянки», где раскрывается душевная драма Ольги и, главное, дается многоплановый, сложный характер Ивана Грозного как результат постепенного наслоения конфликтных фрагментов действия. Но здесь психологический элемент еще полностью подчинен эпическому темпу развертывания и общему повествовательному тону исторического полотна.

Следующим заметным шагом в освоении психологического начала стала «Снегурочка», где для Н. А. Римского-Корсакова была важна не только сказочная, народно-обрядовая сторона действия, но и лирическая. Сравнивая эту оперу-сказку с драматической «Царской невестой», композитор писал: «"Царская невеста" вовсе не фантастична, а "Снегурочка" очень фантастична, но та и другая весьма человечны и душевны» [47, 84].

Полны драматизма партии Мизгиря, Купавы и особенно Снегурочки, претерпевающей постепенное превращение из холодной дочери Мороза в человека, переживающего разные чувства. Но метаморфозы образа все же подчинены эпическому принципу — изображению крупным мазком. Это значит, что при общем сквозном развитии образа, каждый этап или драматургический узел был посвящен раскрытию одного состояния. Таким образом, характеристика героини дается в череде завершенных вокальных эпизодов. В арии и ариетте из пролога репрезентируется, по словам композитора, «поэтическое чувство, как бы в скрытом состоянии живущее в душе холодной девушки-Снегурочки» [47, 87].

Далее, преобразуя лейтмотивные интонационные элементы, Н. А. Римский-Корсаков в ариетте Снегурочки g-moll показывает печаль и горькую обиду. Ариетта d-moll из третьего действия, первый мотив которой вырос их ариетты пролога («Пригожий Лель, уже ль тебе не жалко»), выражает новые переживания героини — ревность и страдание. Тоской наполнено обращение к Весне (в четвертом действии); восторгом любви — дуэт с Мизгирем; сладостное блаженство передано в сцене таяния. Облик героини постепенно меняется путем тематического развития, обусловленного внутренней логикой смены ее настроений и переживаний.