Истоки божественного в творчестве композитора

В соответствии с этим, композитор живо отзывается на магию цвета в живописи и в искусстве витража. О «…невероятном наслаждении цветом» Мессиан говорит в связи с Робером Делоне, называя его картины «Лежащая обнаженная» и «Круговые формы: солнце и луна» «цветовыми мечтами» [36, с. 98]. «Круговые формы» Делоне обнаруживают удивительное соответствие идеям Мессиана в отношении симметричных преобразований, используемых в ритмике, а в таком сочинении, как «Цвета Града небесного», по выражение Цареградской, можно увидеть поразительное родство формы и цвета» [там же].

Влияние живописи как источника художественного метода сказалось в склонности Мессиана к «совмещению несовместимого». Данный принцип составляет основу метода сюрреализма у таких художников, как Макс Эрнст, Сальвадор Дали.

Наконец, синестетический аспект постижения музыки связан с тем, что композитор обладал этим редким природным свойством. В беседе с Клодом Самюэлем Мессиан заметил: «Хотя я не страдаю синопсией, <…> тем не менее, когда я слушаю или читаю партитуру, слушая её внутренне, я в воображении представляю движущиеся цвета, кружащиеся, сливающиеся, как и звуки, которые движутся, кружатся, сливаются вместе с ними» [11, с. 12].

Свою любовь к краскам Мессиан почерпнул в природе, а также в витражах. Когда отец композитора получил место преподавателя в Париже, Мессиан посещал музеи, церкви. Грандиозная архитектура соборов Нотр-Дам, Сент-Шанель, а позднее, Шартрского собора и собора Бурже оказала на него значительное влияние. Эти впечатления впоследствии отразились в таких его произведениях, как «Хронохромия» (1960), «Литургия кристалла» из Квартета на конец времени (1940–1941), «Витраж и птица» для фортепиано и оркестра (1986), «Цвета Града Небесного». Любовь композитора к сонорным, колористическим созвучиям, особенно проявившаяся во второй период его творчества, восходит к впечатлениям от витражей знаменитых церквей.

Религия, экзотика, природа – основные сферы, питавшие творческую фантазию композитора. Каждой из них Мессиан последовательно отдавал дань на протяжении более чем тридцати лет. В сочинениях 60-х годов («Хронохромия» (1960), «Семь хайку» (1962), «Цвета Града Небесного» (1963), «Чаю воскрешения мёртвых» (1964)) духовно-католическая, пантеистическая и ориентальная сферы слились воедино, образуя естественный синтез христианской веры Мессиана, его приверженности ярким краскам Востока и преклонения перед природой. В более поздних произведениях – монументальной оратории «Преображение» (1969), масштабных многочастных оркестровых циклах «Из ущелий к звёздам» (1974) и «Озарениях потустороннего» (1992) – Мессиан также руководствовался идеей синтеза, ассимиляции всевозможных музыкально-образных средств и технологических принципов, накопленных его долгим творческим опытом. Вот как сам автор объясняет концепцию «Цветов Града Небесного»: «Это сочинение – итог всех моих устремлений. Прежде всего, устремлений религиозных, поскольку в основе произведения лежат пять цитат из «Апокалипсиса»… К этому добавляется идея цвета, которая преподносится уже в самом названии… Кроме того, здесь включены индийские и греческие ритмы… Используется также темы григорианского хорала… Наконец, я привлёк птичье пение» [5, с. 10].

Таким образом, можно отметить стремление Мессиана к последовательному постижению граней Божественного через раскрытие выразительных возможностей различных «языков» общения с Богом – религии, древних восточных культур, природы. Разнородность способов, благодаря которым композитор стремится постигнуть божественное, только углубляет неожиданное обнаружение единства в сочетаемых идеях, средствах выразительности, стилевых чертах. Католическая вера, пение птиц и экзотические мотивы – вот те сферы, внутри которых композитор в течение своей жизни стремится найти способ постижения божественного.