Владимир Асафьев и Игорь Глебов – два облика гения

Одной из интереснейших работ, написанных в этот период, является цикл статей «Через прошлое к будущему». Тематический диапазон исследований, вошедших в цикл, очень велик: русская классическая музыка, западная классика, народная песня, фольклористика, педагогика, исполнительство, советское музыкальное творчество, и др. По широте поставленных проблем и по глубине их решения цикл – целая энциклопедия, плодотворный источник для развития музыкальной науки.

Асафьев, продолжая в военные годы работать в области исторического музыкознания, создает ряд монографических работ, посвященных главным образом русской классической музыке. Среди них наибольшую ценность, бесспорно представляет книга о Глинке (1947) – труд, обобщивший многолетнюю работу Асафьева по изучению жизни и произведений великого композитора. Асафьев писал: «Собственно говоря, я не помню, когда я бы не работал над Глинкой». На самом деле, нет ни одного более или менее значительного исследования Асафьева, где бы он под тем или иным углом зрения не обращался к этому имени, к его творческому методу, к его отдельным произведениям.

Много новых мыслей, наблюдений и выводов содержит в себе книга о Глинке. Новых не только по сравнению с предшествующими работами самого Асафьева, но и по сравнению со всем тем, что до сих пор накопила русская глинкиниана. В этой книге Асафьев раскрывает творческий метод Глинки как метод всей русской музыкальной классики вообще. Он дает четкие контуры жизненной биографии композитора, содержавшей до этого много неточностей и неясностей. Книга Асафьева о Глинке – первая в своём роде работа. Помимо нее, Асафьев в военные годы создает монографические работы о Римском-Корсакове, Чайковском, Григе, Бородине, Балакиреве, А. и Н. Рубинштейнах.

Работы о Чайковском, написанные Асафьевым в это время, входят важнейшей составной частью в большой цикл его трудов о великом русском композиторе, над изучением творчества которого, как и над изучением творчества Глинки, Асафьев работал, в сущности, на протяжении всей своей жизни. Именно в исследованиях о Чайковском Асафьев впервые ставит проблему симфонизма вообще, и русского – в частности. Изучая творчество композитора, Асафьев много работал над его рукописями и записными книжками в Доме-музее Чайковского в Клину, глубоко вникая в творческую лабораторию композитора. Подобный вид работы был характерен для творческого метода Асафьева и предварял каждое из исследований автора.

В 1941–43 годах ученый, находясь в осажденном Ленинграде, написал обширный цикл работ «Мысли и думы». В этот цикл Асафьев включил все работы (более 30-ти), продуманные им за последние 10–12 лет, со времени выхода его книги о музыкальной форме и русской музыке. В своей объяснительной записке к этому труду автор написал: «Отсутствие длительных досугов, старость, а главное напряженная занятость плюс жадное любопытство к современной действительности и творчеству вряд ли позволят мне превратить все продуманное в обширные труды. Боясь не успеть, я решил найти формы почти афористической записи всего, что из моего жизненного творческого опыта и мышления может пригодиться….»

В 1943 году Асафьев переехал в Москву и возглавил научно-исследовательский кабинет при Московской консерватории. В 1948 году на первом всесоюзном съезде композиторов академик был выбран председателем союза композиторов СССР и награжден государственной премией за книгу «Глинка».

Одновременно с научно-критической деятельностью Игоря Глебова развивалось творчество композитора Б.В. Асафьева. Две эти сферы сплетены настолько тесно, что разделить их не представляется возможным. Самое главное заключается в том, что к своей научной работе Асафьев всегда шел от своего композиторского опыта: «…право, я не музыковед, ряд творческих открытий в этих работах мог сделать только творческий мозг музыканта». (№1, с. 8).

Асафьев всегда сначала вслушивался, вникал своим художественным композиторским чутьем в данное музыкальное явление, а уже потом стремился объяснить его методом научного познания: «Основное пожелание к музыковедам, с точки зрения интонационного метода анализа, очень простое и, можно сказать, единственное: если музыка не услышана, – не надо браться за анализ. Услышать – это уже понять… Музыковед, анализируя партитуру, разбираясь в рукописи, должен слышать, как композитор». (№7, кн. 2, с. 14). Асафьев-Глебов никогда не брался за анализ музыки, предварительно не услышав ее по-настоящему своим острейшим внутренним слухом композитора.