Первый период творчества (1916-1930). Группа «Шестёрка»

Творческое формирование композитора проходило в сложной и противоречивой художественной атмосфере Парижа конца 10-х и начала 20-х годов, когда взаимодействовали, боролись, а порою мирно уживались самые несовместимые тенденции, школы, кружки, направления. В классе у ВидораОнеггер познакомился с будущими близкими друзьями.

Артур с увлечением посещал вечера и собрания на квартире у Мийо и Батори, из которых выросла знаменитая «Шестёрка». В нее входили Артур Онеггер, ДариусМийо (1892 – 1974), ФрансисПуленк (1899 – 1963), Жорж Орик (1899 – 1983), Луи Дюрей (1888 – 1979), ЖерменТайфер (1892 – 1983).

Они были очень различны и по уровню таланта, и по складу дарования.

Однако немало связующих нитей объединяло их – приверженность к отечественным национальным традициям и вместе с тем увлечение всем новым, непривычным в искусстве, тем, что могло удивлять, даже эпатировать слушателей. Отсюда, к примеру, увлечение американским джазом – его острым, синкопированным ритмом, его волнующими, скользящими интонациями, необычной, даже экзотичной музыкой для слуха европейцев инструментовкой. Кумиром французских композиторов стал Стравинский, новизна идей и художественных устремлений которого будоражила умы многих его современников и побуждала их к непрерывным творческим исканиям. [9; 206].

Важно отметить, что среди товарищей Артур выделялся своей независимой позицией, непринятием крайних устремлений в духе манифестов Кокто, неизменно подчёркивал свое безраздельное уважение к творчеству Вагнера, отказался подписать статьи, направленные против Равеля и Шмитта. Не разделяя эстетических взглядов Сати и Кокто, Онеггер, тем не менее, постоянно участвовал во всех совместных выступлениях «Шестёрки»: в выпуске альбома «Шести», создании коллективного спектакля «Новобрачные на Эйфелевой башне». В некоторых собственных сочинениях конца 10-20-х годов он также отдал дань эстетике урбанизма, связанной со стремлением предать в музыке дух века машин и техники. Так возникли экспериментальные спектакли хореографической симфонии «Скейтинг-ринг» (балет для роликовых коньков, 1921), балета «Под водой» (1924). Еще более выражены ритмы нового времени в симфонических произведениях «Пасифик 231» (1923) и «Регби» (1928).

Название «Пасифик 231» возникло не сразу. После окончания партитуры «меня осенила романтическая идея и, закончив партитуру, я озаглавил её «Пасифик 231» - такова марка паровозов, которые должны везти за собою с огромной скоростью тяжеловесные составы». Необычный заголовок и шутливые замечания самого автора побудили критиков объявить Онеггера «механиком в музыке», хотя композитор хотел предать процесс постепенного ускорения движения с последовательным укорочением длительностей от целой до шестнадцатой при одновременном замедлении темпа и последующий обратный процесс увеличения длительностей с возвращением к исходной теме. Возникло сочинение в форме полифоническихвариаций-ostinatoна хорально-гармонический комплекс с большим динамическим нарастанием. Точно также в «Регби» слушатели искали передачу в музыке этапов игры: команд, атаки, котратаки, свистки судей, на что автор отвечал, что игра на стадионе дала лишь толчок фантазии художника, воплотившего в этой пьесе радостное ощущение жизни и молодости. [2; 343].

Именно в концертах группы «Шестёрка» на подмостках театра «Старая голубятня», в зале «Одеон» и других зазвучали первые сочинения Онеггера 1916-1921 годов. В этот период композитор пробует себя в различных жанрах и в каждом выявляется та или иная особенность его творческого облика. Так, например, можем наблюдать, что первый струнный квартет, две скрипичные сонаты, альтовая соната открывают лирические стороны дарования композитора, его умение выстроить ясную и логичную форму. А в многочисленных вокальных и фортепианных циклах обнаруживаем склонность к миниатюре и умению двумя-тремя характерными штрихами создать музыкальный образ. Однако с наибольшим размахом дарование молодого автора проявилось в работах для драматического театра и симфонических поэмах. Уже в хореографической сюите по поэме Мераля «Сказание об играх мира» (1918), мимической симфонии «Гораций – победитель» (1921), в броском «театральном» тематизме, ярких тембровых находках сказывается картинная образность мышления композитора. А особенности симфонических поэм «Песнь Нигамона» (1916), «Летняя пастораль» (1921), «Песнь радости» (1923) – конкретная наглядность тем-образов, развёрнутые динамические нарастания с появлением в кульминации новой, итоговой темы, богатая контрапунктическая техника – станут достоянием всех оперно-ораториальных и симфонических сочинений последующих лет. [10; 415].