Заключение

Музыка в исполнении Паганини безвозвратно ушла вместе с ним. Вещи, которые в его руках были бесподобными, у других кажутся грубыми, нестерпимыми. Эта часть искусства и творчества Паганини действительно родилась и умерла вместе с ним.

В виртуозности Паганини некоторые усматривали совершенно сознательную уступку вкусам публики и времени. Несомненно, Паганини хорошо разбирался в жизни и людях и был, в сущности, скептиком. Опыт неизбежно разрушает иллюзии. Паганини прекрасно знал, что надо думать о публики вообще. Это была толпа, которой доставляло удовольствие видеть в нем что-то от дьявола и колдуна и которую он неизменно покорял зрелищем струны, натянутой в пустоте под куполом цирка, где он вытворял опасные, головокружительные трюки. Если он потакал вкусам публики, угождал ей виртуозным исполнением, доводившим ее до безумного восторга, то делал это без горького презрения к самому себе и другим. Акробатика отвечала его темпераменту, его любви ко всему изобразительному и фантасмагоричному.

То, чем был Паганини в момент своего творческого вдохновения, невозможно описать никакими словами: это волшебство, растворившееся вместе с волшебником и безвозвратно утерянное для нас. Каким бы скептиком не был Паганини с некоторых точек зрения, каким бы разочарованным и огорченным, он всегда оставался, прежде всего, страстной и пылкой натурой. В глубине его души вечным пламенем горел восторг, вера, надежда. И на каждом новом концерте так же, как и с каждой новой любовной страстью, Паганини целиком отдавал себя зрителям – как и любимой женщине – с пылким, взволнованным трепетом. В нем возникало и рвалось наружу электричество, и пафос его души передавался инструменту, а от него – слушателям. «Нужно сильно чувствовать, чтобы заставить чувствовать других» - так он покорял сердце, так он владел душами.

В этом и был секрет Паганини – единственный, самый высокий и самый подлинный, который невозможно было объяснить, невозможно раскрыть, невозможно передать. Это был секрет его неповторимой личности, его искусства, одухотворенного его гением.

«Паганини умер, писал Лист в некрологе. – С ним угас мощный дух, один из тех, которых природа словно спешит вернуть себе. С ним исчез уникальный феномен искусства. Его гений, не знавший не учителя, ни равных себе, был так велик, что не мог иметь даже подражателей. По его следу не сможет пройти никто и никогда. К его славе не приравняется никакая другая слава. Его имя из тех, которое произносится отдельно. Знаем ли мы, какой ценой дается человеку величие?»

К мудрости к мастерству в своем искусстве Паганини пришел через мучение, через боль; и толпа безотчетно была захвачена величием и трагичностью этой прометеевой судьбы. Бессознательно восхваляя его, она чувствовала, что восхищается бесподобным и неповторимым героем, какой вряд ли еще появится в этом мире. Френц Лист был прав: никогда не будет на свете второго Паганини!

музыкант паганини концерт мастерство