Трагическое в эпоху символизма

Период с середины 80-х годов до начала Первой мировой войны в истории культуры прошел под знаком символизма. Спектр его идейно-художественных предпочтений был чрезвычайно широк. Но нараставшее «ощущение глобальности переживаемого кризиса, сгущение атмосферы напряженного предожидания, принимающего порой эсхатологическую окраску», несомненно, служило предпосылкой трагического мироощущения его представителей (69,5).

В Западной Европе возникает понятие «fin de siecle» («конец века»), насыщенное мистицизмом, острым переживанием конечности и неизбежности смерти. М. Метерлинк создает так называемый «театр смерти», главным и безраздельным героем которого становится Неизвестное, лишь изредка прямо принимающее облик смерти. Пьесы Метерлинка были рождены атмосферой fin de siècle и, несомненно, были востребованы зрителем этой эпохи. Практически мгновенно его произведения завоевывают сцены всей Европы. Почти на двадцать лет бельгийский драматург становится «властителем дум».

Все, что находится за пределами мира видимого, становится главным объектом изучения и художественного постижения. Глубокое погружение в мир непознанного, сокровенного, интимного, переживаемого свидетельствует о некотором наследовании символизмом идеалов и образов предшествующей эпохи романтизма. В начале ХХ века Ф. А. Браун пишет: «Ему (немецкому романтизму) суждено было возродиться уже на наших глазах…в живописи Беклина и его школы, в музыке Вагнера, понятой и оцененной лишь в конце XIX века, в философии Ницше, в последних драмах Ибсена, в поэзии Метерлинка, Кнута, Гамсуна, нашего Бальмонта и многих других, еще борющихся и ищущих» (26, 23). Общество миновало период отрицания, неверия, рационального позитивизма и стремилось «вновь прикоснуться к иррациональному, непознаваемому» (105, 31).

В чем же заключалась концепция трагического в эпоху символизма? Основой видения стало представление о несовершенстве мира и невозможности изгнания зла из него. Герой погружен в мир собственной духовной жизни, источник же трагедии заключен внутри его самого, словно сосредоточившего в себе всю скорбь мира. Гибель его неотвратима и ощущается как потеря неповторимой индивидуальности. В неизбежной схватке с мировым злом суть жизни героя, а неискоренимый трагизм бытия – в невозможности ни одному из них одержать окончательную победу.

Символисты углубляют романтический конфликт героя с миром, рассуждая о трагичности самого существования человека. Выготский пишет: «Самый факт человеческого бытия – его рождение, его данная ему жизнь, его отдельное существование, оторванность от всего, отъединенность и одиночество во вселенной, заброшенность из мира неведомого в мир ведомый и постоянно отсюда проистекающая его отданность двум мирам - трагичен» (28, 363). Религиозно-философское понимание трагического в том, что герой искупает не свои «партикулярные грехи», а первородный грех, само свое существование. Вечную отъединенность, бесконечное одиночество «в великом безмолвии вечной ночи» называет Выготский непосредственной причиной трагического существования: «каждый из нас бесконечно одинок» (28, 492).

Вместе с тем эсхатологическое ощущение конечности бытия человечества было сопряжено у символистов с верой в грядущее преображение. Апокалипсическое решение всех «нерешенных и неразрешенный проблем» видит Д. Мережковский. Об апокалипсических предчувствиях, знаменующих мировой кризис и переход к новому космическому периоду, пишет Н. Бердяев. «Новым актом божественной мистерии» называет он катастрофический конец мира тварного (17, 143). Неотступное ощущение конца мира породило и мистериальные концепции А. Скрябина. При распространенности и всеохватности этого чувства приближающегося конца, завершения исторической эпохи, оно вызывало, тем не менее, ощущение полноты жизни, желание многое успеть, а также стремление ускорить, приблизить «разрушительную и возродительную катастрофу мира» (Вяч. Иванов). «Чисто русской темой» Н. Гоголя, Ф. Достоевского и Л. Толстого называет Бердяев христианские поиски спасения, «избавления от зла, страдания, ужаса жизни для человеческой личности, народа, человечества мира» (17, 23).

Волна эсхатологических предчувствий способствовала переходу философов, деятелей искусств, просто интеллигентных людей к идеалистическим, иррациональным позициям, возвращению к религии (православной в частности). После периода господства позитивизма новая победа религиозного сознания рождает эпоху русского духовного ренессанса. Создаются религиозные объединения, христианство становится предметом активного познания и обсуждения, побудителем образов и идей поэтов и философов «серебряного века».

Не только религиозная мысль пытается осознать это новое ощущение мира, научные философские изыскания В. Вернадского, К. Циолковского, А. Чижевского и др. приводят к новому оригинальному направлению, получившего название «русского космизма». Позитивистская картина мира перестает быть объективно-устойчивой, относительность и неуправляемость многих процессов материальной жизни доказывают открытия Н. Бора, А. Эйнштейна, З. Фрейда.