Духовные сочинения С.В. Рахманинова в контексте русской православной хоровой культуры первой половины ХХ века

Несмотря на то, что композитор задумывал Литургию для исполнения в церкви, она получилась монументальным, самостоятельным, рассчитанным на исполнение высокопрофессиональным коллективом. Неслучайно после первого исполнения «Литургии» мнения критиков разделились.

Например, один из авторов журнала «Хоровое и регентское дело» писал: «Как произведение церковной музыки, «Литургия» показалась нам слишком субъективной, слишком нецерковной по своему настроению, а вообще, как произведение искусства, она лишена художественной убедительности – необходимого достоинства истинно прекрасного творения»[5].

Противоположную точку зрения высказал музыкальный критик Н. Д. Кашкин: «Литургия» должна занять очень выдающееся место в нашей церковно-музыкальной литературе. При всей красивости музыки, она в большой степени проникнута сосредоточенно молитвенным настроением, переходящим иногда в мистическую таинственность»[6].

Не менее интересным представляется следующий отзыв православного священника: «Музыка действительно замечательная, даже слишком красивая, но при такой музыке молиться трудно»[7].

Хоровой цикл «Всенощное Бдение», включающий 15 песнопений воскресной всенощной службы, написан С. В. Рахманиновым в январе-феврале 1915 г. для Московского Синодального хора и посвящён памяти известного общественного деятеля и композитора С. В. Смоленского.

Первое исполнение состоялось 10 марта 1915 г. в Москве в зале Благородного собрания под управлением Н. М. Данилина. Успех сочинения был настолько огромен, что по просьбе публики в течение марта – апреля того же года «Всенощная» исполнялась ещё несколько раз перед переполненным залом.

«Всенощное Бдение» написано в более строгом стиле, чем «Литургия св. Иоанна Златоуста». В этом монументальном хоровом произведении сочетаются черты «ритуальности… живого религиозного чувства и самобытности»[8]. В основу положены древние церковные распевы, бытовавшие в практике православного богослужения в разных вариантах, – знаменный, греческий, киевский, а также собственные музыкальные темы композитора, стилизованные под древние распевы.

В одном из писем С. В. Рахманинов писал: «По закону православной церкви некоторые песнопения Всенощной должны быть написаны на темы обихода. Например: “Благослови, душе моя, господа”, “Ныне отпущаеши”, “Славословие” и т.д. Другие могут быть оригинальными. В моей Всенощной всё, что подходило под второй случай, осознанно подделывалось под обиход. Например: “Блажен муж”, “Богородице” и т.д.»[9].

«Всенощное бдение» основано на русской подголосочной полифонии, берущей свои истоки в недрах знаменного распева и представляющей неповторимое явление русской музыкальной культуры. Близость народно-церковной традиции проявляется в ладовых и гармонических особенностях: переменный лад, ладовый склад гармонии, гармоническая вертикаль, которая складывается из мелодических линий в каждом голосе, являющихся то вариантами распева, его подголосками, то мелодиями с новыми темами.

Бесспорно, песнопения «Всенощного Бдения» трудны для исполнения: полифоническая форма, ладовое строение, сложности мелодической линии, проходящей в каждой хоровой партии. Поэтому хоровые сочинения С. В. Рахманинова рассчитаны на большой и высококвалифицированный хоровой коллектив. Неслучайно, что многие произведения, в том числе «Литургия св. Иоанна Златоуста» и «Всенощное Бдение», создавались непосредственно для Синодального хора училища (для исполнения в церкви), в котором воспитывались будущие регенты и церковные композиторы. По воспоминаниям современников, хор Московского Синодального училища всегда пел с большим подъёмом, особенно под управлением Н. М. Данилина.

Однако, несмотря на несомненный успех «Всенощного Бдения», в первые годы в церковном обиходе эта музыка не нашла достойного места из-за своей «нецерковности», которую представители церкви видели в её чрезмерной эмоциональности и пышности.

Мнение духовенства первой половины XX столетия отражено в высказывании Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского): «Мы должны сделать всё возможное для того, чтобы изгнать мирской дух из нашего церковного пения, обратиться к древним его прекрасным образцам, столь любезным сердцу верующего и молящегося православного христианина»[10]. Профессор Ленинградской духовной семинарии Л. Парийский также считает: «Нельзя объявить, что только унисон и знаменный роспев есть идеал, и начать петь всё унисоном и знаменным роспевом. Это была бы такая же ошибка, как объявить идеалом произведения Рахманинова»[11].